Маленькое длинноухое счастье

Почему-то в детстве у меня никогда не возникало желания завести собаку. Наверное, во многом, потому что в нашем военном городке их ни у кого не было.

Кошки водились. В том числе и у нас. Считалось, что они истребляют крыс и мышей, которые гипотетически могли тусоваться в шикарных подвалах нашей многоэтажки, построенной до войны для офицерских чинов

Войска польского и по наследству доставшейся Советским офицерам.

Лично мне эти грызуны на глаза не попадались, и в зубах усатых-полосатых я таких трофеев не видел. А вот соседских цыплят наш кот таскал. За что и был, по категорическому требованию соседей, лишен “прописки” в нашем доме, вывезен мною километров за пять
и оставлен жировать на местном мясокомбинате.

Правда, надолго он там не задержался и через месяц нарисовался в нашем дворе,
да к тому же привел с собой подругу. Такой наглости соседи простить ему не могли,
и увезли обоих за тридевять земель.

Вернулись они или нет – сказать не могу. Подошла к концу моя учеба в техникуме,
и я уехал по распределению в другой город, а вскоре был призван в армию.

Вот там, в нашей краснознаменной и многоорденоносной части, собаки водились. Охраняли склады и были жуть какие злющие. Даже приставленные к ним солдаты подходили к этим зверям с опаской.

В общем, ни до армии, ни после нее желания завести собаку у меня не было.
И появилось оно лишь после того, как дети выросли, и возникла потребность чем-то заполнить образовавшийся вакуум общения.

Нужно было только подыскать подходящую породу. Крупные собаки не вписывались в квадратуру жилплощади, а маленьких, комнатных и, как правило, нервнонеуравновешанных я терпеть не мог.

Изучение вопроса навело на мысль, что самый подходящий вариант – кокер спаниель. Причем английский, у которого, в отличие от курносого американского собрата, был очень благородный профиль. То, что я не охотник, меня не смутило: совсем не обязательно было натаскивать собаку на вылов в водоемах подстреленной дичи.

Найти новорожденных щенков труда не составило, хотя визит в их логово в восторг меня не привел: вокруг исхудавшей мамаши копошился с десяток ее чад, которые норовили урвать свою порцию материнского молока. И лишь один бутуз проявил интерес к моему появлению и, доковыляв до меня, улегся на мою ногу.

Как выяснилось, это была девочка. Мы повязали ей на шею цветную ниточку, чтобы не попутать, когда будем забирать, заплатили аванс и договорились приехать за ней через пару месяцев, когда малышка окрепнет и сможет обходиться без маминого молока.

Забирали мы ее в промозглый мартовский день. Сервисов по вызову такси тогда
не было, и пока ловили машину наша девочка ухитрилась продрогнуть, хотя я и держал ее за пазухой своей куртки. Благо у нас имелся номер телефона руководительницы клуба,
к которому были приписаны щенки из нашего помета, и по ее совету дали малышке сырое яйцо, приправленное водкой.

Перекусив и закусив, наша подружка задремала в предварительно приготовленной для нее коробочке. Но, как выяснилось, одиночество было не по ней, и ночью она стала жалобно скулить, так что пришлось забрать ее в свою постель. Там она и осталась, не желая сдавать завоеванные позиции, где бы нам не приходилось с ней ночевать.

У неё было длинющее паспортное имя, начинающееся словами “Jas bovi”
и заканчивающееся фразой “fly star”, а между ними было еще 5-7 слов, которые я
и не пытался запомнить, и попросту стал звать её Джасей.

Она оказалась очень сообразительной и послушной собакой, легко поддающейся дрессировке. Ну кто бы мог подумать, что кокер спаниель может сидеть, держа в зубах сосиску, до тех пор, пока не услышит команду “можно”!

А ведь про эту породу ходит шутка, что если прибить кусок колбасы к полу, то он будет съеден с гвоздем и половицей. Нет, конечно, всякое случалось. Как-то в ожидании гостей был накрыт стол, и когда мы зашли в комнату, то просто обалдели. Наша воспитанная паинька, стоя передними лапами на столе уплетала за обе щеки огуречный салат, сдобренный сметаной. Увидев нас, Джася отнюдь не смутилась, а лишь активнее стала двигать челюстями, резонно предположив, что если “погибать, то с музыкой”.

Погибнуть, конечно, не дали, а остатки салата позже ей доесть дали. До сих пор
не могу взять в толк: почему ей пришелся по вкусу огуречный салат, хотя на столе было полно мясных закусок?

А вообще-то кормили ее в соответствии с рекомендациями, зная о природной прожорливости кокеров. Однажды, в порядке эксперимента оставили её один на один
с кастрюлей мясного фарша с овощами. Там было не меньше килограмма этого варева, которое Джася умяла подчистую и вылизала кастрюлю. Но вот перебраться
через небольшой порожек, отделявший кухню от прихожей уже не смогла. Мешал туго набитый и отвисший живот, и, чтобы не тревожить его, улеглась на кухне, в ожидании, когда наступит облегчение.

Откровенно говоря, я даже малость испугался, опасаясь, что этот эксперимент для нас
с Джасей боком выйдет. Но всё, к счастью, обошлось. От дальнейших опытов с едой мы отказались, переключив внимание на менее опасные игры.

Она схватывала все на лету. Стоило мне однажды показать ей носок, как она потом могла без проблем по моей просьбе отыскать его в любом углу и принести мне. А, если я клал носок рядом с тапком, и просил принести мне только тапок, то он через секунду оказывался у моих ног.

Она знала названия всех своих игрушек и безошибочно находила ту, о какой шла речь. Умильно было смотреть, на Джасину довольную мордашку, когда она, держа её в зубах, намекала, что ждёт похвалы. Причем не вкусняшки, а просто доброго слова.

Единственному, чему мне не удалось её научить, так это отдавать брошенную воду
и выловленную ею палку. Это была законная Джасина добыча, и приходилось идти
на хитрость, имея под рукой две палки. Сплавав за одной, она бросала ее на берегу и стремглав плыла за улетевшей в воду второй палкой.

Джасе повезло: где бы мы ни жили, всюду под боком были пруды или озера, где она могла оттягиваться по полной. Плавать она обожала и могла часами не вылазить из воды, плывя за нашей лодкой, и только совсем обессилев, забиралась на борт, чтобы минут через 10-15 вновь плюхнуться в воду.

Такая выносливость здорово помогла ей, когда мы отправились на один из ладожских островов, где оказались туристы с сексуально озабоченным йоркширским терьером. Он так достал нашу собачку своим приставанием, что она предпочла несколько часов кряду плавать вдоль берега, лишь бы быть внедосягаемости для назойливого ухажера. Плавать тот парнишка, очевидно, не умел.

Хотя она могла с ним в пять секунд разобраться по-взрослому. В нашем дворе Джася дружила с немецкой овчаркой – кобелем, который учил её как надо прихватывать за горло противника. Наблюдать за ними было прикольно. Это была картина маслом, как он вначале осторожно брал её за холку, заваливал на бок и прицеливался к незащищенному горлу.
А потом падал на бок сам, и требовал, чтобы она повторяла этот урок на нём.

Джася могла за себя постоять, но предпочитала бесконфликтность, и ухитрилась
за свою не очень длинную жизнь ни с кем не поцапаться.

Да и вообще, порой казалось, что это маленькое длинноухое счастье создано только
для того, чтобы приносить людям радость.

Хотя она умела и грустить. Когда я загремел в больницу, она почти два месяца, приходя с прогулки, ложилась в прихожей в надежде услышать за дверью мои шаги.
А когда дождалась моего возвращения, то ее эмоциям не было границ. Она гоняла
по квартире, как умалишенная, время от времени прыгая мне на колени и облизывая всё,
до чего могла дотянуться.

Только в таких ситуациях и понимаешь, что собака – это реально лучший друг человека и почему её стоит завести.

Жаль, что Джасе не было дано прожить все отпущенные этой породе годы. Она долго
и мучительно болела, как диагностировали врачи – раком.

И ушла из жизни, оставив о себе самые теплые воспоминания…