Повесть Михаила Михайличенко: «История, рассказанная собакой и ее хозяином»

 

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

НАЧАЛО

 

Я

 

Начну с признания: я — хорошенькая. Так говорят все, кто встречается мне по пути. Некоторые называют меня красоткой. Таким я даже разрешаю себя погладить, хотя не очень люблю, когда меня трогают незнакомые люди. Мало ли что у них на уме?   Но тем, кто восторгаются мною, отказать не могу. Кстати, они не льстят. 

 Я действительно хороша собой. Стройна, спортивна. Хожу, как модель на подиуме. 

 Умна, по крайней мере, когда хочу кому-то понравиться. Дома я, конечно, не всегда такая, но надо же где-нибудь расслабляться…

Ах, да, я забыла представиться: я — Дора. Восточно-европейская овчарка, с отличной родословной. Папа и мама победители многих собачьих конкурсов.

 Сама я в них не участвовала. Мне это ни к чему. Я и так знаю, что я лучшая.

 Мне чуть больше одиннадцати лет. По нашим меркам — очень даже пожилая. 

Но, если честно, я своего паспортного возраста не ощущаю.  Как и мой хозяин, который по человеческим меркам мой ровесник. Он тоже на свои годы не всегда тянет, особенно, когда мы с ним играем. 

Зовут его Андрей, а кличка у него — Михалыч.

 

 

ОН

 

 

 Он — это я. Михалыч.  Вообще-то это не кличка, а отчество. Это у животных клички.

Хотя это существительное по отношению к моей собаке я тоже не люблю употреблять. Унизительно как-то.  Зовут её Дора В основу имени легли первые буквы имен тех моих приятелей, которые участвовали в её появлении у меня: Дмитрий, Олег, Роман, Алексей. С Дорой мы вместе уже одиннадцать лет. Я взял ее трехмесячным щенком, когда перебрался жить за город, и появилась необходимость обезопасить себя и жилище от непрошенных гостей. Но безопасность была не самым главным, что она привнесла в мою жизнь. Я приобрел верного и надежного друга, готового ради меня на всё.

Впрочем, ради неё я тоже всегда готов на всё: не раз ввязывался в собачьи драки, спасая ее от озверевших псин, бросал все дела, когда требовалось срочно доставить её к ветеринару, всегда прощал её непослушание, хотя, порой, это потом боком выходило.

Да, и пару слов о себе. По собачьим меркам — ее ровесник. Журналист. Не так давно плюнул на всё, и ушел на вольные хлеба.

 

 

Я, т.е. ДОРА

 

            Говорят, что у собак короткая память. Мол даже наказывать нас за шалости спустя какое-то время нельзя. 

Враки это.

Нет, конечно, есть и те мои сородичи, у которых памяти совсем нет. Ну и люди такие бывают! 

 А порядочные собаки лишь прикидываются, что не помнят, чтобы за непослушание, или вредничество по загривку не получить. 

Почему-то те, кто нас в короткопамятные записывают, не комментируют радость моих сородичей, которые спустя годы встречаются со своими прежними хозяевами или друзьями.

 Вот и я на память не жалуюсь. Отлично помню тот восторг, который испытала, оказавшись на приусадебном участке Михалыча.

 Детство моё прошло в квартире, по которой и ходить-то нам щенкам особо не разрешалось. А тут такое раздолье: огромная территория, и вся — моя!

 Плюс личная будка и четырежды в день полная миска еды. Правда, четыре раза кормили меня до года, потом — только дважды.

 Я не буду рассказывать о всей своей счастливой загородной жизни. Остановлюсь лишь на некоторых ее моментах.

У меня было всё для полного кайфа.

Газон, который я втихаря могла копать, прикидываясь, что охочусь на кротов. На самом деле охотилась на них моя подруга — кошка Муся.

 У меня не хватило бы терпения ждать, когда кто-нибудь из подземных жильцов высунет свой нос наружу. Мне просто нравилось, когда из под моих лап вылетают комочки земли.

Еще у меня был замечательный пруд для купания. А также лес для прогулок, который начинался сразу за домом.

Я нарезала по его тропинкам десятки километров, не зная, что такое поводок и докучливые команды типа «к ноге», «нельзя» и тому подобное. 

 А летом, когда лес наполнялся любителями сбора грибов и ягод и наглыми клещами, я оттягивалась в деревенском пруду, рассекая по его глади до усталости.

 Не могу не рассказать еще об одной яркой странице своей прежней жизни.

 Мой тренер, обучавший меня собачьим премудростям, был близок к киношникам и привлек меня к съемкам в кино.

Да-да, я снялась в целой куче фильмов. Играла, в основном, охранных собак. 

Стерегла нехороших людей. 

Ловила их, когда они пытались сбежать. 

Правда, не всех удавалось поймать.

Одного из тех, кто от меня сбежал, сейчас частенько показывают по телевизору.

Лишь однажды я играла гражданскую собаку и гуляла с каким-то человеком по скверику…

А еще у меня рядом с моим домом жило двое моих друзей. Рыжий немец Кай и хаски Гриша. 

 С Каем мы, бывало, ссорились и даже дрались, когда он вдруг решал, что он главный.

 А с Гришей мы жили душа в душу. Он даже не обижался, когда я опустошала его миску с едой. 

 Но потом ему подсунули подружку Мишель. Тоже хаску, и с ней у меня отношения не заладились. 

Впрочем, у меня и с другими девицами без конфликтов не обходится. Зависть их грызет, когда видят такую красотку, как я.

 Вот так пролетели десять лет моей жизни. Десять самых счастливых лет. По крайней мере я так считала, потому что не знала, что ждёт меня впереди.

 

ОН, т.е, Я — МИХАЛЫЧ

 

 Сказать, что я заядлый собачник, никак не могу. 

 Но так уж случилось, что вначале у меня появилась замечательная кокер-спаниельша Джони, но, когда я перебрался за город, а она осталась в городской квартире, пришлось задуматься о собаке. 

 И разумеется серьезной, способной отвадить непрошенных гостей, которыми кишат пригородные поселки. 

 Так пришла в мою жизнь Дора.

Она жила со своей мамой, братьями и сестрами километров за шестьдесят от моего дома, и по дороге случился казус. Непривыкшую к поездкам на автомобиле малышку укачало и ее вырвало. 

Поскольку она сидела у меня на руках, то основная часть ее «завтрака» оказалась на моих брюках. Но и салон машины тоже пострадал. 

 До сих пор перед глазами стоит ее виноватый вид. Никогда бы не подумал, что собака способна так переживать. Ушки, которые совсем недавно «научились» стоять, были прижаты, а в глазах застыл немой вопрос: вы меня не выбросите?

Конечно, не выбросили. Первым делом напоили и пустили гулять по участку.

 После того как вычистили машину и привели себя в порядок, подняли рюмки за нового постояльца и придумали ей имя. Со смыслом и резкими звуками, как и положено для служебных собак. Хотя в паспорте осталось ее прежнее имя, которое она получила при рождении.

В свои три месяца она была очаровашкой, способной растопить сердца самых суровых моих друзей, которые приезжали по выходным на шашлыки и попариться в бане.

 Когда Дора немного подросла, подыскали для нее тренера, который раз в неделю учил ее уму-разуму.

Надо признать, что при нем она была суперпсом, проявлявшим свои лучшие качества.

Но стоило за ним закрыться калитке, как вся его наука враз вылетала из её головы. 

Хотя, конечно, не вся: участок она стерегла бдительно. 

 Заслышав за забором чужие шаги, пулей летела в ту сторону и заливалась неистовым лаем: типа вали отсюда подобру, по-здорову.

Так что свою основную функцию — охранную — Дора всегда реализовывала на пять баллов.

А что касается команд послушания, то исполняла она их под настроение. Есть оно — исполнит, ну а на нет и суда нет.

 Меня всегда удивляло, как она в кино снимается? Но, очевидно, обстановка на съемочной площадке была ей очень в тему.

Актеры ее обожали. Она четко исполняла все команды сопровождающего её тренера, и дублей с ее участием практически не требовалось.

Наверное, во многом поэтому ей платили гонорары вдвое превышающие выплаты участникам массовки.

 Кстати, мужик, которому удалось убежать в кино от Доры и которого часто показывают по телевизору, это — Сергей Гармаш, герой фильма «Ленинград 46», рекламирующий один из наших банков.

А гуляла «гражданская» Дора по скверику, а точнее по Румянцевскому садику в фильме о Сергее Довлатове. 

Все остальные роли, которых в ее кинобиографии насчитывается более десятка, были либо военные, либо милицейские.

 

 

Я, т.е. ДОРА

 

Первые тревожные нотки нарисовались в моей жизни года три тому назад. 

К нам, вдруг, стали приходить люди, которых я никогда не видела.

 Всех наших гостей я знала издавна. 

 С двумя из них я ехала в машине от своей мамы и меня тогда сильно укачало. 

Другие тоже были мне хорошо знакомы. От них мне всегда перепадали вкусняшки, когда они садились за стол.

А от этих новых гостей никакого проку не было. 

К тому же при их визитах меня всегда пристегивали на поводок.

 Сами посудите: за что мне их было любить? Одно расстройство для здоровой собачьей психики…

 Лишь однажды я почувствовала родственную душу. От этой гостьи пахло собакой, и я сразу поняла, что она — хороший человек и позволила себя погладить.

Другие посетители меня сильно напрягали. Особенно мужики, которые бесцеремонно шастали по моей территории.

 Хорошо, что они не часто появлялись.

 Михалыч как-то пытался мне втолковать, почему эти люди приходят, но я не могла понять: зачем они нам нужны?

 Радовало одно: их приезды никак не сказывались на нашей повседневной жизни.

Мы с Михалычем всё также гуляли по лесу. Я с радостью искала палки, которые он забрасывал как можно подальше. 

А потом, чтобы доставить ему удовольствие, несла самую тяжелую из них к дому, за что меня всегда хвалили и называли добытчицей. 

 Когда вода в пруду достаточно прогревалась, мы сворачивали лесные прогулки и открывали купальный сезон. 

То-есть открывала я.

 Михалыч даже в самые жаркие дни в воду лезть не рисковал. 

 Хотя были чудики, которые это делали. Не часто. Пару раз. И пахло от них, прямо скажем, отвратительно. 

Я толерантно отношусь к алкогольному запаху, привыкла к посиделкам с гостями Михалыча.Но у этих купальщиков алкогольными парами несло даже от их тел.

А еще я очень любила ходить в магазин. 

По двум причинам. 

Во-первых, мне всегда перепадали угощения: либо сосиска, либо мороженое, которое я люблю до безумия!

А во-вторых, по дороге был двор, где жили два моих злейших врага, которых я изводила, бегая вдоль забора туда и обратно.

На это я имела полное право: как-то раз они напали на меня, когда я выходила из лесу.

 Я понимаю схватку один на один. Дралась так достаточно часто. 

 Но двое на одного — это не честно.

 Одна из этих тварей вцепилась в ногу, а вторая пыталась добраться до горла. 

Но, к счастью нас разняли, хотя нам с Михалычем пришлось потом ехать в клинику, так как я не могла ступить на поврежденную ногу. 

 Благо, что все обошлось: кость не пострадала, мне наложили повязку, и через неделю я была уже в полном порядке.

Ну как после всего этого я могла не дрючить своих врагов, сидевших за забором, мимо которого мы шли в магазин?

 Хотя, если честно, то я их еще до конфликта изредка изводила, бегая туда и обратно вдоль забора. Так что за драку с ними я не особенно в обиде…

 

 

ОН, т.е. Я — МИХАЛЫЧ

 

 

 Начну с угощений.

 Было две причины для их покупок: порадовать Дору и растянуть их скармливание до дома, чтобы она на обратном пути опять не пошла задирать своих врагов, или не подмыла куда-нибудь по своим собачьим делам.

 А за ней такое водилось. Первое время меня эти загулы напрягали, но потом я на них забил, потому что она всегда через какое-то время возвращалась, всем своим видом показывая, что виновата, больше не будет, или хотя бы постарается не допускать подобных выходок…

 Теперь к вопросу, когда всё началось.

 Тут Дора ошибается.

Всё началось гораздо раньше, чем три года назад. 

Отправной точкой послужило вхождение, а точнее — возращение Крыма в состав России. 

 Я никогда там не был, но всегда хотел побывать, увидеть ласковое море и понежиться на пляже в лучах солнца, которого так мне не хватало в Питере. 

В детстве туда на каждое лето уезжали наши соседи по лестничной площадке.

Там, в Крыму, обучался до Великой отечественной войны летному делу папа моей подруги, белобрысой ровесницы, с которой мы то дружили, то ссорились. А мама ее была родом из тех краев.

Так что попасть в Крым было моей детской мечтой, почти как у мальчишки из фильма «Достояние республики» . Правда ему хотелось сюда, потому что «…там яблоки, там тепло…»

 Но я не просто хотел там побывать. Это было бы проще простого: взять и махнуть в отпуск не в Турцию, Испанию, на Кипр или в Таиланд, а в Крым. 

Нет, мне нужно было там осесть. Навсегда.

И после возвращения Крыма в состав России эта идея перестала мне казаться несбыточной. 

Детство и юность мои прошли в Прикарпатье  и южный климат был мне милее питерского, который за полвека жизни в этих краях меня откровенно задолбал.

 Ну не нормально, когда утром выходишь из дому под снег, а возвращаешься в проливной дождь! Или наоборот…

 Я уже не говорю, что машину надо было мыть через день, а стеклоомыватель заливать, порой, трижды в неделю.

 Нет, когда у меня был служебный автомобиль, эти моменты меня не сильно волновали.

Но, когда я сам сел за руль — стал напрягаться. Особенно после того, как в снегопад пополам с дождем, улетел в кювет.

В общем, желание перебраться на юг было осознанным и своевременным. Не те мои годы, чтобы тянуть с переездом.

 Вот так и было принято решение двинуть в Крым.

 Не скажу, что было много желающих приобрести мой дом, без чего переезд на полуостров вряд ли мог состояться

 Дора права: мне тоже были не по душе покупатели, пытавшиеся уронить стоимость дома ниже плинтуса. 

 Но я не торопился и ждал той цены, которую я определил себе в тот момент, когда решил продать дом и махнуть в Крым.

 Вот поэтому мы с Дорой все это время жили своей обычной жизнью. 

 Я работал. 

 По выходным гуляли в лесу, Дора купалась в пруду.

 Боролись с клещами, которых в отдельные весенне-летние месяцы я выковыривал по пять-шесть штук. (Что удивительно: когда я купил специальную приспособу для выкручивания этих паразитов, они начисто пропали!)

Но в один прекрасный день наша сельская идиллия дала сбой.

 Женщина, которая понравилась Доре, всерьез заинтересовалась домом, и вскоре стартовала процедура купли-продажи нашей недвижимости. Она не заняла много времени, поскольку наши риелторские агенты были хорошими спецами.

 

 

ГЛАВА ВТОРАЯ.

ПЕРЕЕЗДЫ

 

Я, т.е. ДОРА

 

 

            Повторный приезд женщины, от которой пахло собакой, меня даже порадовал. Хотя бы потому, что меня не пристегнули.

 Я опять разрешила себя погладить, а заодно принюхалась, чтобы понять, какая у нее собака? Мальчик или девочка? Большая или маленькая?

Порадовалась, что парень, с ними я всегда находила общий язык. 

 Огорчилась, что не большой. Но не щенок. Просто мелкий. Бывают такие породы комнатных собачат. 

 Размером с мою подругу — Мусю. Она хоть и кошка, но мне — как сестра. 

Когда гостья уехала, Михалыч присел рядышком с мной, приголубил меня, и я, посмотрев ему в глаза, поняла — нас ждут перемены.

Он что-то говорил, но я не очень понимала сути разговора, хотя некоторые слова были знакомы: есть где купаться и гулять. Ехать далеко, но не сразу сейчас…

Я не бестолковая, но раньше он так долго со мной не говорил. 

 Обычно наши беседы состояли из привычных мне команд и ласковых слов, которые я, как и любая собака, любила больше всего. 

 Ну и, конечно, из знакомых мне понятий: гулять, лес, пруд, плавать, машина, ветклиника, магазин и тому подобное

Хорошо бы, Михалычу, как-нибудь, составить словарь слов, которые я знаю. Наберется их не мало.

 …Перемены не заставили себя ждать.

 Вначале какие-то люди на незнакомой мне машине увезли куда-то кучу коробок с вещами из нашего дома, а также велосипед и скутер. 

Потом Михалыч уже на своем автомобиле увез с собой 

еще несколько коробок.

 А после этого предложил мне занять своё обычное место в багажнике. 

 Мы часто так ездили. Багажник был большой и ничем не отделенный от кабины. Так что я всегда видела и Михалыча, и всех других, сидящих в автомобиле.

 Только в этот раз вместо людей в салоне была Муся. Это меня сильно обескуражило: мы никуда и никогда вместе с ней не ездили.

Мы еще не успели отъехать, как она начала противно мяучить. И ее вопли не утихали всю дорогу. 

Хорошо, что ехать было недалеко и места были знакомые. Рядом с большим озером, в котором я плавала иногда вместе с Михалычем

Дом, к которому мы приехали,  мне понравился. 

Почти такой же, как наш. Деревянный и красивый.

И участок большой. Только без кустов и деревьев.

Михалыч меня сразу же предупредил: рыть землю здесь никак нельзя. 

 Это меня немного расстроило, но, в конце концов, надо порой ради спокойствия поступиться своими желаниями. 

 Тем более, что вскоре на новом участке нарисовался новый друг. Белоснежный красавец, которого, как позже выяснилось, звали Умкой. 

 Этот хитрец заприметил меня, когда с хозяином проходил мимо нашего нового дома. 

Забор позволял видеть, что творится на нашей территории и наоборот. 

Остальное для Умки было делом техники: он смылся со своего двора и под воротами пролез на наш. 

 Радости моей не было предела! 

 Мы гоняли по участку, как сумасшедшие. Я учила его прыгать с разворотом в воздухе, резко тормозить на большой скорости и не подставлять свою шею под укус другой собаке.

 Умка был сообразительным. Его хозяин пытался препятствовать нашим встречам, но мой новый друг всё равно ухитрялся удрать со своего двора и прибежать ко мне.

 В общем, переезд в новый дом меня не удручил. Здесь были свои прелести. 

 Тем более, что из-за отсутствия будки меня в холода пускали на ночь в дом. 

На старом месте мне наоборот разрешалось входить в дом только летом, чтобы спастись от жары. Но это бывало не часто, жара нас не баловала.

 

 

ОН, т.е Я — МИХАЛЫЧ

 

 

Переезд в соседний коттеджный поселок был мерой вынужденной по нескольким причинам: дом в октябре был продан, а контракт по месту работы заканчивался лишь 31 декабря. Надо было где-то жить, и пришлось арендовать жилье. Ну и самое главное — в Крым переезжать пока что было некуда. Предстояло еще найти и приобрести новое жилье.

Конечно, у меня на примете было несколько найденных в интернете локаций, но за то время, пока шел процесс продажи моего дома, многие адреса выпали из списка.

Тем не менее около пятнадцати предложений в моем перечне еще оставались, и их нужно было увидеть своими глазами, чтобы принять окончательное решение, потому что картинки в интернете могли кардинально отличаться от реальности.

 Вот почему в остаток своего отпуска, совпавшего с празднованием Дня народного единства, я отправился в Крым, который встретил меня теплом и солнцем. И хотя дорога была непростая: четыре часа до Сочи на самолете, а оттуда 19 часов на поезде в Севастополь, путешествие того стоило. Фактически я попал из зимы в золотую осень. Ту самую, которая радовала меня в тех краях, где прошли мои детство и юность…

 Крымская неделя пролетела, как один день. С утра и до обеда поездки по адресам домов, выставленных на продажу, по вечерам — знакомство с героическим Севастополем, где каждый камень, высокопарно выражаясь, историей пахнет. 

 Здесь, в Херсонесе Таврическом, а не в Киеве началась христианизация древней Руси, поскольку именно на этой земле принял крещение князь Владимир. Отсюда уходили в бой эскадры российского флота под руководством легендарных флотоводцев Румянцева, Ушакова, а позднее и Нахимова. Мировая история не знает осад, подобных тем, которые выпали в разные годы на долю этого города-героя…

 Ну и, конечно, нашлось у меня время и продегустировать знаменитую барабульку — рыбешку, которая пытается конкурировать с питерской корюшкой, но все-таки проигрывает ей.

 К концу поездки я окончательно определился с выбором.

 И, как оказалось, дом располагался в пяти километрах от того поселка, в котором ежегодно отдыхала моя сверстница-соседка из тех далеких детских лет, и откуда родом была ее мама.

 Но главным доводом для выбора нового места жительства сыграли несколько обстоятельств. Нужен был дом с огороженным участком, чтобы Дора, как и раньше, была, что называется, в свободном полете, а не сидела на привязи. И чтобы поблизости был дикий пляж, куда можно было прийти с собакой, не опасаясь косых взглядов отдыхающих.

Вернувшись в Питер, не откладывая дело в долгий ящик, занялся оформлением сделки. 

Надо признать, современные риелторские технологии порадовали. Я в глаза не видел хозяев нового дома, поскольку они жили в Симферополе. Но, как оказалось, это сейчас не обязательно. Все можно сделать дистанционно: и подписать договор, и оплатить покупку, и получить из росреестра правоустанавливающие документы на дом и участок. 

 21 век. Спасибо ему, всесильному интернету и риелторскому агентству, раскинувшему свои филиалы по всей нашей необъятной родине и за ее пределами.

 …В арендованном коттедже Дора чувствовала себя как дома, даже несмотря на отсутствие будки. Более того — в морозные ночи она получала бонус: спала в гостиной. 

 Ну, и, конечно, безмерно радовал нашу старушку ее юный друг — Умка, который правдами и неправдами ухитрялся сбегать к нам, и они бесились, словно два щенка. Глядя на них не верилось, что Доре уже без малого одиннадцать лет.

Я так окончательно и не определил породу Умки. Остановился на том, что это что-то среднее между маламутом и самоедской собакой. На первую породу он был похож мастью, а на вторую — своей белоснежной шерстью, за что и получил, очевидно, имя мультяшного медвежонка.

 

 

 

Я, т.е. ДОРА

 

 

Я неплохо обжилась на новом месте.

Но, как оказалось, долгой жизни у нас здесь не планировалось.

 В один из зимних дней Михалыч позвал меня в дом, хотя раньше мне разрешалось входить туда только на ночь. И то только когда ожидался сильный мороз.

Я с опаской зашла в гостиную. Подумалось: не к добру всё это. 

 Михалыч присел на диванчик, дал мне команду «сидеть», а Мусю пристроил рядом с собой.

 Так мы молча немного посидели, пока я не услышала знакомое слово «в путь». Оно всегда означало, что надо куда-то идти.

На этот раз — к машине.

Я не очень понимала, куда это мы собрались ехать и зачем, но поскольку за старшего у нас всегда был Михалыч, полностью ему доверилась.

 Мое спокойствие передалось Мусе, и в этот раз мы ехали без её душераздирающих воплей.

 Ни я, ни она никак не отреагировали и на то, что наш автомобиль погрузили в большую крытую машину.

 Михалыч  разложил в салоне нашего автомобиля кресла и получилась большая классная лежанка. 

 С такими комфортными условиями я еще не сталкивалась.

К тому же мы могли свободно передвигаться по большой машине, потому что двери нашей Михалыч оставил открытыми.

Правда, приходилось делать это в темноте, так как двери большой машины, через которые наш автомобиль и коробки с вещами попали в кузов, закрылись.

Я вначале немного испугалась: а как же Михалыч? 

Но вскоре услышала его голос и поняла, что он едет с нами, только сидит в другом месте.

Так начался наш большой переезд.

 Рассказывать о нем особо нечего.

 Сидя в кузове большой машины без окон, я всё равно ничего не видела. 

Поэтому, как и Муся, предпочитала всё больше дремать.

Лишь вечером, когда мы остановились, нас выпустили на волю.

 Точнее на прогулку. Сделать свои дела и размять косточки.

Но зато ночь меня порадовала. 

К нам, в салон нашего автомобиля пришел на ночевку Михалыч.

Впервые в жизни я спала рядом с ним. Это был для меня праздник души. 

В общем, ночь скрасила недостатки дневного путешествия.

Правда, под утро настроение подпортила Муся. 

Каким-то образом она ухитрилась выбраться из большой машины и дико мяучила, не имея возможности забраться обратно в кузов.

 Михалыч помог ей, а сам вернулся в кабину большой машины, и мы вновь тронулись в путь.

Мы ночевали все вместе еще две ночи.

Муся больше никаких номеров не откалывала.

Спала с нами, утром и вечером вместе со мной выходила сделать свои дела и перекусить.

Причем от Михалыча ни на шаг не отходила. На всякий случай, чтобы ее на стоянке не забыли. 

 Ну а я отрывалась в эти короткие моменты по полной.

 Бегала по стояночным территориям, гоняла больших и маленьких птиц, которые обжили эти хлебные места.

 Это были мои маленькие радости и развлечения, потому что сидеть весь день взаперти было очень непросто.

Да и не привыкла я к такому уединению…

 

ОН, т.е. Я — МИХАЛЫЧ

 

Если Доре рассказывать о переезде действительно нечего, то мне как раз есть, что рассказать.

 И прежде всего о том, почему я для переезда выбрал фуру, куда были погружены мои вещи, автомобиль и Дора с Мусей?

 Как, оказалось, это был самый оптимальный и экономически оправданный вариант. 

 Перевозить вещи контейнером, а самому с животными пилить две с половиной тысячи километров дешевле не стало бы. 

Особенно, если учесть, что в зимних условиях мой автомобиль съедает 17 литров бензина на 100 километров. Плюс расходы на ночлег с Дорой и Мусей в мотелях и гостиницах, которые еще надо было найти, поскольку далеко не всюду пускают с собаками и кошками.

 Я уж не говорю о нервотрепке, которая неизбежна на незнакомой дороге, да еще в зимних условиях.

В общем, выбрав вариант с фурой, я не прогадал, хотя пришлось и понервничать: фирма, обеспечивавшая «под ключ» мой переезд, лишь за пару часов до отъезда сообщила марку и номер машины, которая должна была меня везти.

 Загружались мы на складе, где хранились мои вещи, которые я запланировал взять в Крым и загодя определил их на временное хранение.

Кстати, эти складские комплексы — отличная бизнес-идея, которая, к тому же, отличается четкой организацией дела.

 Зашел на сайт, оставил заявку, позвонили, договорились о дате и времени погрузки. В назначенный час пришла машина с контейнером, куда были загружены мои вещи, ты пломбируешь двери, и все дела. Ну, естественно оплачиваешь услуги. 

 Остается лишь потом в нужный для тебя день приехать на склад, вскрыть контейнер, чтобы забрать своё хозяйство, или, как мне, перегрузить его в фуру.

 Не вызвала сложностей и погрузка в нее моего автомобиля. Вначале я заехал на присланный для этой цели эвакуатор, затем с него въехал в кузов фуры, где мой джип намертво зафиксировали специальными ремнями-держателями, и, как говорится «вуаля». 

 Со спокойной душой я предоставил Доре и Мусе свободу без проблем разгуливать по кузову фуры, обеспечив их водой для питья и возможностью в любой момент вернуться в мой автомобиль, чтобы поваляться в на разложенных сиденьях.

 Сам же я расположился в достаточно комфортной кабине фуры в компании с водителем.

 Проводить меня пришли все те, кого хорошо знала Дора по нашим загородным посиделкам. Малость удивил меня их отказ выпить на посошок коньяка, который они же мне подогнали. Хотя это было и понятно: я отправлялся в дорогу, а они — на работу.

 С водителем обсудили алгоритм нашей поездки. Решено было не торопиться, ночевать на стоянках, не заморачиваясь поиском мотелей. В кабине было два спальных места, но я решил укладываться в салоне моего автомобиля, чтобы Дора с Мусей не чувствовали себя вконец забытыми. 

 Погода благоприятствовала. Несмотря на середину января плюсовая температура прогнозировалась на всём нашем маршруте, а он пролегал с севера на юг практически через всю страну.

Пейзаж за окном кабины был практически всю дорогу типично российским. Лес сменялся пролесками, за ними тянулись бескрайние, порой заболоченные поля, с засохшими хилыми березками. Снега было не много, и он не мог скрасить безрадостную картину зимней спячки природы.

Изредка встречались деревеньки и поселки с неухоженными дворами, покосившимися заборам и давно ждущими ремонта домами. Лишь ближе к югу вид за окном машины стал понемногу меняться. Вместо лесов все чаще стали мелькать пашни, а в населенных пунктах дворы и дома выглядели явно побогаче, чем в Новгородской, Тверской и других областях средней полосы. 

 Ночевали на стоянках большегрузов. Для водителя фуры это был не первый рейс в южные края, и он хорошо знал, где можно было встать на отдых.

В первую ночь мы с Дорой чуть было не лишились Муськи. Спать легли вроде бы все вместе, но оказалось, что не все. Кошка ухитрилась как-то подмыть из салона моего автомобиля и через приоткрытую дверь кузова фуры отправилась на ночную охоту.

 Когда я под утро проснулся от ее мяуканья, то долго не мог понять, где она? Если в фуре, то почему не идет в салон? Искать ее в кузове среди коробок я не стал, да и было это бесполезно, потому что сидела она на улице и просилась в обратно к нам. Сама забраться она не могла. Для того, чтобы выскользнуть наружу щель в двери была вполне себе ничего, а обратно забраться Муське было физически невозможно.

 Но, как говорится, всё хорошо, что хорошо кончается. Хотя шанс потерять нашу кошку на этой стоянке был весьма велик. Очевидно, она и сама осознала опасность, и на двух других ночевках покидать нас с Дорой не рисковала, а на стоянках спешила быстренько сделать свои дела и вернуться в фуру. В отличие от Доры, которая во время остановок безбоязно исследовала окрестности и шныряла между машин в поисках угощений. Дальнобойщики народ сердечный, и всегда были готовы поделиться собакой вкусняшкой…

В целом наша поездка проходила без эксцессов, за исключением эпизода с Мусей, и вполне могла бы быть рутинной, если бы не закрытый для большегрузных автомашин Крымский мост. Единственно возможный маршрут пролегал по новым российским регионам.

Последнюю ночь мы провели на стоянке под Таганрогом, и с рассветом отправились в дорогу. Первой на нашем пути лежала Луганская народная республика. И что меня особенно удивило, так это погранпост, перед которым выстроилась многокилометровая очередь фур. Чего-чего, а досмотра на границе двух отечественных регионов я никак не ожидал! 

Впрочем, после теракта на Крымском мосту, возможно, такая мера была оправданной. Ведь на мост грузовик со взрывчаткой тоже въехал с нашей стороны: с Краснодарского края.

К счастью, толкаться в очереди большегрузов нам не пришлось. Легковушек пропускали по другому коридору, на которую то ли пограничник, то ли таможенник направил и нас, узнав, что везем домашние вещи в связи с переездом.

 Дорога за КПП мало чем отличалась от той, по которой мы шли прежде. О боевых действиях здесь ничего не говорило. Более того — вскоре мы вообще въехали на свежеуложенный асфальт, и до Мариуполя добрались за каких-то три с небольшим часа. 

 А вот встретил нас город вхлам разбитым микрорайоном. Артобстрелы и бомбардировки не пощадили здесь ни одного здания, стены которых с зияющими глазницами пустых окон были изъедены пулевыми и осколочными отметинами. 

Это были просто готовые декорации для съемок какого-нибудь блокбастера об очередном киношном апокалипсисе. Будь моя воля, я не стал бы сносить дома и заново отстраивать этот микрорайон, а сохранил бы его как музейную экспозицию, рассказывающую о том ужасе, с которым суждено было столкнуться жившим здесь людям…

 Ближе к центру Мариуполь стал оживать. Народ толпился у овощных развалов, работали магазины, почта, филиалы банков. А окраины на выезде из города просто порадовали новехонькими микрорайонами. В одних уже жили люди, другие готовились к заселению и здесь благоустраивались придомовые территории, в третьих активно велись строительные работы.

В сочетании с хорошим шоссе эта картина невольно наводила на мысль, что мы пришли сюда навсегда и вряд ли когда-нибудь, кому-нибудь уступим эти земли. 

В справедливости этого убеждали и видневшиеся вдоль дороги добротно обустроенные, обшитые свежим дощатником траншеи и укрытые бетонными плитами блиндажи, а также ощетинившиеся поодаль от них надолбы, получившие в народе прозвище зубы дракона.

Радость хорошего шоссе покинула нас ближе к Мелитополю. Дорожники здесь только приступили к обустройству трассы, и до границы с полуостровом нам предстояло колбаситься по дороге, не видавшей ремонта со времен Советского Союза. В итоге этот отрезок пути занял у нас не меньше времени, чем дорога от въезда в Луганскую народную республику, хотя и был втрое короче.

Но это было не самое страшное. Впереди маячил автомобильный пункт пропуска «Джанкой», под завязку забитый фурами. Здесь уже нам никто не предлагал встать на полосу с легковушками, и пришлось на общих основаниях метр за метром часа два ползти к будке проверяющих. Увидев у нас в кузове джип, они, не раздумывая, отправили нас на рентгепросвечивание, или, говоря, по-научному, на проверку в инспекционно-досмотровый комплекс , где мы потеряли еще полтора часа времени.

Для Доры это была радость размять лапы, а для Муси — расстройство, потому что ее пришлось определить в переноску. Нас сразу предупредили, что животных из фуры нужно забрать. Рентген есть рентген, и на пользу он никому не идет. 

 Процедура просвечивания ничего запретного не выявила, и мы вновь тронулись в путь. Впереди было 280 километров по крымским дорогам, примерно три часа хода.

 К новому дому добрались в полночь и, естественно разгрузку отложили до утра…

 

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

КРЫМ

 

Я, т.е. ДОРА

 

Как сейчас помню первое впечатление, когда мы, добрались до конца нашего пути. Я выпрыгнула из кузова на землю и удивилась: а где же снег? И почему так тепло?

 Нет, я не могу сказать, что на наших стоянках было холодно, но всё-таки там присутствовал хоть и хиленький, но снег. 

 А здесь его не было вообще! 

 И было тепло, как весной!

 Зайдя на территорию, я вначале тщательно обнюхала всё вокруг. 

Собаками не пахло, кошками тоже, если не считать Муськин запах, которая кралась за мной, не отходя далеко. Так на всякий случай. Знает, что если что, я сразу приду к ней на помощь.

 Мы обошли участок, мне сразу приглянулся пустующий сарайчик за домом.

Подумалось: «А неплохо было бы в нём обосноваться».

Будки, от которой я успела уже отвыкнуть нигде не было.

 Мои надежды на заселение в сарайчик оправдались, когда Михалыч погладил меня и сообщил, что теперь это будет мой домик.

 А потом мы все втроем пошли обследовать наш новый дом. 

Конечно, он был меньше двух прежних, но мне понравился. Уютный и ухоженный.

 Да, кстати, чуть не забыла: участок тоже показался мне ухоженным.

Много зелени и деревьев. Некоторые из них были точно такие же, как на нашем старом участке. У них не было обычных листьев, но не было и колючек, как у лесных елок.

Впрочем, я отвлеклась от описания дома.

 На первом этаже была большущая комната с телевизором, диваном, столом и всем другим, что бывает на человеческих кухнях, где можно не только приготовить еду, но и посидеть с друзьями.

 На второй этаж вела крутая лестница, которая мне как-то сразу не понравилась. Наверх, где было еще две комнаты, я поднялась запросто. А вот спускалась с опаской. 

 В отличие от Муси, которая что вверх, что вниз пробежалась запросто. 

Ей тут жить, пусть и осваивается. Я же собака служебная, а не какая-нибудь квартирная шавка, и моя задача — охранять участок. 

 Да и сарайчик у меня классный. 

 Там, кстати, к тому моменту, как я вышла из дома, был приготовлен мне завтрак.

Нет, в дороге я, конечно не голодала, но до чего же вкусной мне показалась еда на новом месте, хотя это был тот же самый корм, который я всегда ела.

 Перекусив и напившись воды, я прилегла отдохнуть в своём новом жилище, а Михалыч закрыл дверь, чтобы мне не мешали отдыхать люди, приехавшие на разгрузку вещей.

 

 

ОН, т.е. Я — МИХАЛЫЧ

 

 

Проснувшись на новом месте, я первым делом позвонил диспетчеру перевозившей меня фирмы и договорился о разгрузки фуры. Потом выпустил на волю Дору и Мусю и начал их знакомить с нашим крымским домом и участком.

Это надо было видеть! Дора без опаски и, я бы сказал, совершенно уверенно, вышагивала первой, обнюхивая все, что попадалось у нее на пути, а Муся осторожно кралась за ней, не претендуя на лидерство. 

Доре, по все видимости, лег на душу пустующий сарайчик, в который она вернулась после экскурсии по дому, а Мусе — широкая кровать на втором этаже. Она, обследовав второй и первый этажи, вновь шмыгнула наверх и развалилась на нём, всем своим видом показывая, что это теперь ее место.

Да я и не возражал, хотя, надо признать, что прежде она в кровать мою не лезла. Своим вниманием она радовала меня лишь тогда, когда я смотрел на диване телевизор. Причем, как правило, устраивалась на моем животе, предварительно тщательно его промассировав и совершенно не интересуясь тем, удобно мне такое соседство или нет?

 … Команда грузчиков и эвакуатор не заставили себя долго ждать, и разгрузка не заняла много времени. Громоздких вещей типа диванов, кроватей и шкафов у меня не было, а все, что на, мой взгляд, было необходимо на новом месте я распределил по коробкам еще до отправки их на склад временного хранения.

 Как выяснилось позже, я припер с собой кучу совершенно не нужных здесь вещей и не захватил с собой массу жизненно необходимых. Но было поздно «пить боржоми»…

Практически весь день ушел на разбор коробок. В результате одна из них заполнилась одеждой, которая здесь мне была вообще ни к чему! И это при том, что, готовясь к отъезду, я передал на благотворительность семь или восемь двухсотлитровых полиэтиленовых мешков с одеждой и обувью. Но, похоже, можно было бы и еще один мешок укомплектовать.

День клонился к вечеру, и мне надо было успеть сгонять в магазин, чтобы затариться едой. Дору с Мусей я покормил, а о себе пока не позаботился. Благо магазин был неподалеку и работал до 22 часов.

Торжественным мой первый крымский ужин назвать было нельзя, но ситуацию скрасил коньяк, врученный мне приятелями перед отъездом. Расстроило лишь отсутствие причитающихся для него бокалов и даже рюмок, которые я и не думал везти с собой. Но зато были пивные кружки, которые я захватил, зная, что здесь вряд ли найдутся такие, тем более с фирменным лейблом конторы, где я какое-то время работал. 

Что касается отсутствующих благ цивилизации, то они стали первыми в списке первоочередных покупок. С учетом наличия интернета и двух верных торговых площадок, или, как их модно называть, маркетплейсов, приобретение всего остро необходимого не представлялось мне сложным делом. Как выяснилось, я сильно заблуждался. Но это будет потом. 

 А сейчас, хлебнув из пивной кружки коньяка и утолив голод колбасно-сырным перекусом, я отправился на боковую.

 

 

 

Я, т.е. ДОРА

 

 

 Первая ночь на новом месте прошла спокойно.

 Хотя я, конечно, пару раз просыпалась. Где-то за забором лаяли другие собаки, да под утро были слышны звуки проезжающих мимо нашего участка машин.

 Я на них не реагирую. Это глупые дворняги могут их обгавкивать. Я подаю голос, когда чувствую у ворот или забора чужих людей.

После завтрака Михалыч предложил мне забраться на свое обычное место в багажнике его машины.

 «Ну, вот опять начинается…»- подумала я, ожидая очередную поездку не понять куда. Но Михалыч успокоил, сообщив, что едем гулять.

Слово «гулять» я хорошо знаю и очень люблю, поэтому с радостью запрыгнула в машину. 

Но еще большая радость ждала меня, когда мы остановились. 

 Я выпрыгнула из машины и обалдела. Я никогда не видела так много воды! Ей не было конца и края, ни прямо передо мной, ни влево, ни вправо!

Что это? Большущее озеро? 

Я вопросительно посмотрела на Михалыча и услышала от него то слово, которое он говорил мне, когда мы сидели с ним на крыльце нашего старого дома после второго приезда понравившейся мне женщины. 

Это — море! 

Да-да, именно это слово он говорил, когда обещал мне место для купания.

Не помня себя от счастья, я стала гоняться за набегающей на песок водой, радуясь брызгам и возможностью порыть песок, тем более, что услышала от Михалыча любимое слово «можно». 

За рытье земли на нашем участке он всегда меня ругал, а здесь разрешил заниматься моим любимым делом. Правда, я сама не знаю, за что я его так обожаю?

Песок веером улетал от моих передних лап, а в минуты передышки, я бежала вдоль кромки моря, наслаждаясь омывающей мои лапы водой

Но искупаться не рискнула. Смущало то, что вода была неспокойная, холодноватая для плавания и непривычная на вкус.

 Я так набегалась и так устала от рытья песка, что Михалычу пришлось помогать мне забраться в машину.

 А дома я просто рухнула и заснула на солнышке.

 

 

ОН, т.е. Я — МИХАЛЫЧ

 

 

Утром после завтрака я предложил Доре занять ее привычное место в багажнике машины. Заметив ее вопрошающий взгляд, успокоил: «Едем гулять». Слово «гулять» подействовало магически, и она с готовностью запрыгнула в машину.

Муся, наблюдавшая за нами, отреагировала на на наш отъезд индифферентно и улеглась на солнышке под кустом. Плюс 10 в январском Крыму, это не минус 10 под Питером, можно и понежиться.

 До дикого пляжа под названием «Немецкая балка» ехали минут 5. Как утверждает интернет, существует две версии происхождения этого названия. По первой — на этом месте находилось когда-то раньше поселение обрусевших немцев, а по второй -во время Великой отечественной войны здесь десантировались передовые отряды немецко-фашистских захватчиков.

На мой взгляд обе версии имеют право на жизнь, но не окончательно.

Первая реакция Доры на пляж и море — искреннее удивление. Выпрыгнув из машины, она застыла в недоумении и вопросительно посмотрела на меня.

«Это — море», — сказал я и, словно, щелкнул тумблером: Дора метнулась к воде и стремглав помчалась вдоль кромки воды, окунаясь по грудь в набегающие волны и, как щенок, играясь с брызгами.

 Пляж тянулся вправо километра на три, и она, добежав до его конца, без остановки ринулась обратно мне навстречу. 

 Ее радости не было границ, и она признательно уткнулась носом в мои колени. Именно так она всегда выражала свою благодарность. А когда я разрешил рыть песок, она взвизгнула от счастья и принялась за дело. Прежде я запрещал ей эту забаву, но здесь она имела на нее полное право.

 Игра с волнами, рытье песка, потом снова волны и вновь песок, и так в течение всей нашей прогулки, длившейся часа два. Я даже малость подустал, поскольку присесть было негде. Пляж дикий, скамеек не предусмотрено, песок холодный.

 Но сам пляж был великолепен: двацатимеровая полоса песка, упирающаяся в уходящий ввысь на десять-двадцать метров обрыв. Сверху, очевидно, неоднократно срывались вниз обломки плотно спресованной галечно-глинистой смеси, весом в несколько тонн, придававшие пляжу неземной вид. В интернете уверяли, что во время их падения были и несчастные случаи.

Дора так умоталась, что у нее уже не было сил забраться в багажник, и мне пришлось подсаживать ее, чтобы она смогла занять своё место. Так закончилась наша первая поездка на море.

 

 

Я, т.е. ДОРА

 

 Наша жизнь на новом месте пришлась мне очень по душе.

Каждое утро Михалыч уезжал в спортзал.

Я поняла, куда он пропадает, принюхавшись к его рюкзаку.

От него пахло точно также, как от Михалыча, когда он выходил из своего спортзала, который был в нашем первом доме.

Если, вернувшись, Михалыч ставил машину за забором, то меня ждала поездка к морю.

А, если он заезжал во двор, то прогулка отменялась.

Но это бывало не часто. В основном, в плохую погоду. К счастью она была редкостью в этих краях.

Как оказалось, в первый свой приезд на море мы увидели лишь половину пляжа. Вторая пряталась за выступом скалы и была вдвое больше!

 Мы решили, что именно здесь будем гулять. Точнее решил Михалыч, а я согласилась.

 Особенно меня радовало то, что здесь совсем не было других людей. 

Они стали появляться, когда потеплело море. 

 А я открыла купальный сезон, не дожидаясь потепления.

 Конечно, поначалу было непривычно плыть в неспокойной воде, но я быстро освоилась и с радостью кидалась в море за палкой, брошенной Михалычем

 Принеся ее, я не торопилась свою добычу отдать и предлагала Михалычу догнать меня и отобрать.

Честно говоря, он на такой вариант не соглашался и мне приходилось, оставив палку, рыть песок.

 А Михалыч, спустя какое-то время, ухитрялся завладеть палкой и вновь закинуть её в море. 

 Вот так мы и развлекались изо дня в день…

 Изредка на пляже появлялись другие собаки.

 В основном, мелкие, квартирные, с хозяевами. И считали своим долгом меня обгавкать. 

 Я, разумеется, на их лай не реагировала и шла мимо, словно их для меня и не существовало.

 Но и без стычки не обошлось.

 Не с мелочью, а с такой же как я восточно-европейской овчаркой. 

 Её хозяин предложил Михалычу нас познакомить.

 Зная, как ко мне относятся другие девицы, Михалыч предусмотрительно взял меня за ошейник.

И не зря.

Эта молодуха сразу же с рыком попробовала наброситься на меня. 

Сцепиться нам не дали. Однако это была не последняя наша встреча.

Обычно, приезжая на прогулку, я первым делом искала укромное место, чтобы сделать свои дела. 

Естественно, что Михалыч в такие моменты не брал меня на поводок. 

 В тот раз я тоже была свободна, и это был большой плюс, потому что из-за кустов на меня набросилась эта псина. 

 Опыта в драках, в отличие от меня, у нее не было, и я с ней быстро разобралась, порвав ей ухо. 

 Это было мое предупреждение: в следующий раз я перегрызу горло. 

 Точно таким же укусом в ухо я намекнула в своё время своему приятелю Каю, чтобы он не пытался доминировать. 

 Больше эту подругу я не видела.

 Либо хозяин стал водить ее на другой конец пляжа, либо решил вообще здесь не показываться.

 

Я, т.е. МИХАЛЫЧ

 

 Наша жизнь в Крыму вошла в рабочее русло: утром спортзал, после него, если погода позволяла, — пляж.

Там — обычные наши развлечения. Дора плавала за брошенной мною палкой, потом пыталась вовлечь меня в игру «а ну-ка отбери». Отнять палку к нее было невозможно, держала она её намертво, и вырвать добычу можно было разве что с ее зубами.

 Поэтому я делал вид, что мне это неинтересно, дожидался, когда она оставит палку и примется за рытье песка, и лишь тогда хватал палку и вновь забрасывал её в море. И так раз двадцать-тридцать за трехчасовую прогулку.

 Очень радовало то, что даже в разгар сезона на нашем трехкилометровом участке пляжа было не более 5-7 групп отдыхающих.

К ним Дора относилась спокойно, хотя некоторых проходящих мимо нас людей и облаивала. Очевидно, чувствовала, что есть в них какая-то червоточина. В свое время в нашем первом доме она ни в какую не хотела впускать на участок лжегазовщиков, пытавшихся втюхать мне левые газоанализаторы. 

 Ее реакция на мелких собачат меня прикалывала. Они заходились в безудержном и, очевидно, вызванном страхом лае, а она дефилировала мимо них, всем своим видом показывая, что здесь она королева, а они шавки комнатные. Почти как в басне «а Моська лает на слона…»

 При виде больших собак я всегда брал Дору на поводок, или придерживал за ошейник, не столько боясь за нее, сколько за проходящих мимо псин. Как правило, сучки сразу же крысились на Дору, чего она терпеть не могла.

 Показательна в этом плане была встреча с восточно-европейской трехлеткой. Её хозяин предложил их познакомить, и это чуть не закончилось дракой.

 Но без схватки все же не обошлось.

 Как-то раз, выпустив Дору из автомобиля, чтобы она сходила в кусты, я и глазом моргнуть не успел, как на нее налетела эта же овчарка. Она, как и Дора была без поводка, и избежать стычки не удалось.

Хозяин соперницы растерялся, а я, поскольку не раз ввязывался в собачьи разборки, быстро развел бойцов «по углам». Дора была довольна собой, а ее «визави» покинула «ринг»с разорванным ухом…

В свободное от спортзала и прогулок время я занимался обустройством дома. Заказывал мебель которая присутствовала на фото в интернете и во время моего посещения дома, но покинула его после  продажи. 

Не всё проходило гладко. Так купленные на одном маркетплейсе рюмки поразили меня своим объемом: на фотографиях они были вполне себе ничего, а в натуре оказались десятиграммовыми наперстками. Купленные там же тарелки мало чем отличались от блюдец.

 В связи с этим совет: покупая что-либо в интернет-магазинах, тщательно изучайте характеристики понравившейся вещи, чтобы не пролететь с размером. Для подстраховки не лишним будет иметь под рукой линейку, или сантиметр, чтобы воочию представить параметры покупки…

 

 

Я, т.е.ДОРА

 

 

 Погода здесь была не в пример лучше, чем там, где мы жили раньше.

Но и тут всякое случалось.

Особенно мне запомнилась ночь, когда задул очень сильный ветер.

 Мой сарайчик от его порывов дрожал и качался.

 Казалось, еще чуть-чуть и он вообще улетит неизвестно куда. 

 Я не трусиха, но мне стало страшно.

 Хорошо, что Михалыч позвал меня в дом.

 Там, рядом с ним и Мусей мне было поспокойнее.

 Когда утром я вышла во двор, то первым делом проверила мой сарайчик. 

 Он никуда не улетел.

 А вот забор рухнул.

 Но в этом я увидела для себя даже плюс.

 Мне открылась возможность обследовать поселок.

 Ведь кроме моря я ничего в округе толком не видела.

 Из окна автомобиля по дороге на пляж многого не разглядишь.

Конечно, я понимала, что за пределы участка надо уйти втихаря, чтобы Михалыч не знал. Он этого никогда не одобрит.

С утра Михалыч, как обычно, отправился в спортзал, а я выбралась на свою первую прогулку.

К его возвращению я, как ни в чем не бывало, была уже на участке и радостно встречала нашу машину.

 Михалыч постарался поправить забор, но я, все-таки, разглядела щель за кустами на другой стороне ограды, через которую можно было выбраться наружу.

 Что я, собственно говоря, вечером и сделала.

 Правда, не учла одного. Выйти можно, а вот вернуться — нет. 

Не позволяли сделать это острые края разорванного металлического листа забора. 

Делать было нечего и я поплелась к калитке, где меня и нашел Михалыч. 

 Он меня поругал, но я не обиделась. Виновата.

 Следующим утром эта щель была заделана.

 Но расстроиться я не успела. 

 Поднявшийся ветер вновь опрокинул укрепленный накануне Михалычем забор и у меня появилась еще одна возможность прогуляться.

 Когда стемнело, я прошмыгнула наружу, надеясь вернуться до того, как Михалыч придет проведать меня перед сном. 

 Но всё сложилось иначе.

 На одной из улиц я встретила стаю бездомных дворняг, которые при виде меня подняли ужасный лай.

 Я не испугалась, хотя их было немало. 

 Опыт подсказал мне, что надо стать хвостом к забору, чтобы на меня не смогли напасть сзади.

 Они продолжали облаивать меня, а я в ответ оскалилась и зарычала. 

И вдруг я услышала хлопок, и что колючее впилось мне в ногу. 

 Потом хлопнуло еще несколько раз и новые колючки впились мне в живот, грудь и лопатку.

 Дворняг как ветром сдуло.

 Я попыталась встать, но ноги не слушались

 Я очень хотела домой, к Михалычу, зная, что он мне поможет, но не могла подняться.

 Когтями я царапала землю, пытаясь ползти, но с каждым движением чувствовала, что силы уходят. 

 В глазах темнело, и я уже не могла даже рассмотреть очень ярко светившие раньше фонари…

 

 

ОН, т.е. Я — МИХАЛЫЧ

 

 

Ветер в ту ночь действительно был просто невероятный. Его скорость составляла 100 километров в час, а порывы доходили до 140. 

Этот шторм заслужено был назван штормом века. Десятиметровые волны снесли в округе подчистую все пляжные постройки, заливали прибрежные дороги, ураганный ветер посрывал в Крыму крыши с очень многих домов. Ущерб позже был оценен почти под 60 миллиардов рублей. 

Ну, а у нас повалил забор. 

Оперативно решить вопрос с его восстановлением мне не удалось, и я постарался подпереть его так, чтобы перекрыть Доре возможность подмыть с участка. Поскольку погода не первый день была не совсем прогулочной, она явно хотела проветриться. 

Что и ухитрилась вечером сделать через незамеченную мною за кустами небольшую щель на другой стороне забора. Выйти вышла, а вот вернуться не смогла. Примерно, как Муся на первой ночной стоянке. 

Хорошо, что я перед сном, как обычно, вышел проведать Дору, и, не обнаружив ее в сарайчике, отправился на поиски беглянки. Это не заняло много времени: Дора с виноватым видом и прижатыми, как в детстве ушами, лежала у калитки.

На следующее  утро я устранил эту щель, но вечером поднявшийся вновь ветер опрокинул ранее укрепленный мною забор с другой стороны участка. Выйдя перед сном проведать Дору, я просто ошалел от его вида: теперь он рухнул в другую сторону. И, Доры, естественно на месте не было.

 Я вышел на улицу и несколько раз безрезультатно позвал ее. Это меня напрягло и, сев за руль автомобиля, я стал медленно и методично прочесывать улицы нашего поселка, призывно время от времени посвистывая. Обычно, Дора откликалась на этот свист и прибегала ко мне. Это срабатывало даже в лесу, где она убегала за километр-другой от меня. 

 Сейчас явно было что-то не так. И я, к сожалению, оказался прав. 

 За одним из поворотов фары машины высветили лежащее на обочине дороги ее тело. 

 Я выскочил, наклонился к ней, положил руку на ее грудь и почувствовал слабое сердцебиение. Максимально осторожно я уложил Дору в кабину и связался с найденной в интернете круглосуточной ветклиникой.

Врач потребовал в первую очередь остановить кровотечение и ехать в клинику.

 Кровь останавливать не пришлось. Она спеклась и толстой коркой покрыла шерсть в местах ран. Я укрыл Дору пледом и погнал за полсотни километров в Севастополь.

 Врач с первого взгляда определил, что огнестрел и поинтересовался ее возрастом.

 «Одиннадцать… Может не перенести наркоз»,- выдал он свой вердикт.

 «Но если не удалить пули, она тоже вряд ли выживет» — предположил я. 

— Это верно. Рискнём?

Я одобрительно кивнул головой.

 Спустя час в хирургической кювете лежали четыре мелкокалиберные пули. 

 После обработки ран антисептиком и перевязки, мы с врачом отнесли Дору в машину, и я, теперь уже соблюдая все пункты ПДД, аккуратно повез ее домой.

 Конечно, ни о каком сарайчике не могло быть и речи. Я уложил ее на разложенном диване и сам прилег рядом. Муся пристроилась с другого бока своей подруги ,и мы заснули рядышком, как на наших ночных стоянках во время переезда. 

 Под утро я почувствовал, что Дора зашевелилась.

 Я посмотрел на нее и увидел, что она открыла глаза. У меня невольно хлынули слезы и я прижался к ее мордашке щекой, которую она ласково облизнула.

 

 

Я, т,е. ДОРА

 

 

Когда я открыла глаза, то увидела склонившегося надо мной Михалыча. Он прижался ко мне своей щекой, и я лизнула ее. 

 Вкус у нее был почти такой же, как у воды в моем любимом море. 

 Море, которое я обязательно вскоре увижу…

 

 

 

 

Михаил Михайличенко